Люди которым не все равно

Родители Андрея Цитрона познакомились в Одессе. Отец, Леви Цитрон, был процветающим ювелиром из Голландии, одесского, впрочем, разлива. А мать — Маша Кляйн — происходила из Польши. Вскоре семья переехала в Париж, где 5 февраля 1878 года и родился мальчик Андрей. Отца своего он помнил плохо, ибо в 1883 году Леви Цитрон покончил с собой, оставив семье немалые денежные средства и деловые связи.

Ребенок подрос, и одесская закваска, попавшая на парижскую почву, должна была проявить себя обязательно! Проявилась она в 1889 году во время Парижской международной выставки. Гвоздем экспозиции стала построенная специально по такому случаю Эйфелева башня. И если многие парижане иначе как «железным чудищем» новостройку не называли, то двенадцатилетний Андре был ею буквально очарован. Решение было принято моментально: «Хочу быть инженером!».
Андре Цитрон поступает в Парижскую политехническую школу и, получив в 1900 году диплом инженера, устраивается на фабрику братьев Эстен. Фабрика специализируется на изготовлении деталей для паровозов. Королевство явно маловато, и разгуляться негде.
В 1905 году умирает Мария Цитрон, оставив сыну крупное наследство, и Андре решает пустить деньги в дело. Купив пакет акций у братьев Эстен, он запускает в производство свое изобретение, — зубчатые «шевроновые» шестерни, выдерживающие большую нагрузку. Изобретению сопутствует коммерческий успех.
В 1909 году молодого талантливого инженера приглашают на должность технического директора крупной автомобильной компании «Морс». Андре развивает бешеную энергию, реорганизует производство, привлекает новых людей. Дела компании резко идут в гору. Технический директор мчится в Соединенные Штаты, где пристально изучает новинку, только что введенную на заводах Генри Форда, — знаменитый конвейер. Потом закупает несколько образцов американских автомобилей, доставляет их во Францию, разбирает на мельчайшие детали. «Конвейер — это хорошо. Но нет смысла производить на конвейере автомобили традиционной конструкции. Надо разработать автомобиль, специально приспособленный для выпуска на конвейере!».
Залог успеха: конструкция и — он демонстративно разбивает слово на слоги — ор-га-ни-за-ци-я!
НОВЫЕ ВРЕМЕНА
Однако организацию массового производства автомобилей пришлось отложить в долгий ящик, ибо в ящик сыграл весь устоявшийся миропорядок. Ни одна страна не была готова к войне, а вот на тебе... «Убили, значит, Фердинанда-то нашего!». Солдаты всех воюющих сторон были убеждены, что «вернутся домой к листопаду». В том же было уверено и армейское начальство всех сцепившихся стран, так что больших военных запасов не оказалось ни у кого.
Андре Цитрон был одним из немногих, кто верно просчитал расклад сил: преимущество Антанты в живой силе компенсировалось превосходящей выучкой немцев и их способностью быстро перебрасывать войска с фронта на фронт... Пат. Тупик. На горизонте вырисовывалась затяжная война на истощение. И Андре Цитрон направляется в военное министерство: «Армии катастрофически не хватает боеприпасов. Я берусь в трехмесячный срок полностью обеспечить Францию боеприпасами!».
Через три месяца на парижской набережной Жавель возникает завод, производящий больше боеприпасов, чем вся остальная индустрия Франции, вместе взятая. Благодаря этому армия Франции выстояла под натиском военной машины кайзера. Андре Цитрона награждают орденом Почетного легиона.
На продукции завода стоит фирменный знак: двойная «шевроновая» шестерня и фамилия «Цитрон». Впрочем, французы (а за ними и весь мир) произносят ее несколько иначе: СИТРОЕН.
На своем заводе Андре Ситроен использует все то, что увидел у Форда в Америке. Более того, он идет дальше своего учителя. Вот как описывается фабрика Ситроена:
«Предприниматель использует любую возможность, чтобы сэкономить время. Обед проходит в несколько смен в огромной столовой площадью 3000 кв. м, где установлены десять рядов столиков. Меню одно для всех — от рабочего до инженера. На прием пищи отводится 30 минут. При этом каждой смене присвоен свой цвет, который сигнализирует о ее начале: на столах меняются одноцветные скатерти и салфетки, а обедающие и официантки надевают одноцветные повязки. Таким образом, обед превращается в тщательно срежиссированное действо, экономящее каждую рабочую минуту». Дальше — больше. «На всех предприятиях того времени кассиры обходили рабочих и прямо у станков выдавали им зарплату. На все уходило несколько часов. На заводе Ситроена выплаты делались в нерабочее время. Расчет производился в суммах, округленных до десятков франков, а остаток зачислялся на следующие месяцы. Наконец, как и в столовой, была введена система разных цветов: талон определенного цвета на получение денег принимался строго в определенном окошечке. В результате на выдачу зарплаты 2500 рабочим-мужчинам тратилось около 10 минут, 2600 работницам — 15 минут».
Организация!
«УМОЛЯЮ, ПРИМИТЕ ЭТОГО ТИПА!»
Обеспечив боеприпасами армию Франции, Ситроен обращает взор в сторону России — страны своих корней. Стратегические запасы империи были полностью исчерпаны, армия истекала кровью без снарядов. Представители России рыскали по всему миру в поисках оружия и боеприпасов, но либо наталкивались на «самим не хватает», либо им пытались всучить антикварный хлам.
Вспоминает российский представитель в Париже граф А.Игнатьев: «Шнейдер (один из крупнейших французских фабрикантов оружия), как и следовало ожидать, был настолько загружен французскими заказами, что для изготовления наших снарядов привлек 69 мелких заводов и мастерских, работавших из вторых рук. Сегодня у одних не хватало металла, завтра для других требовались рабочие руки, а в результате поставки снарядов задерживались из-за неодолимых, но предусмотренных в каждом контракте «форс-мажор...».
Но тут на горизонте появился Андре Ситроен. Россияне, наученные горьким опытом, решили, что речь идет об очередном ловкаче и пройдохе, решившем погреть руки на военных заказах, и от предложений о встрече отмахивались. Но Ситроен напоминал о себе снова и снова, он твердо решил обеспечить Россию снарядами, в которых та испытывала нужду, как бы она ни сопротивлялась.
Не было бы счастья, да несчастье помогло. Российской армии срочно требовались снаряды со шрапнелью, а заказа на них никто и ни за какие деньги не хотел принимать из-за его технической сложности.
Снова дадим слово графу Игнатьеву:
«В конце концов Бакэ, жалуясь на преследование его депутатами, указал мне на трения по поводу какого-то Ситроена.
— В палате из-за него мне не дают покоя. ... Говорят к тому же, что отец его — выходец из вашей Одессы. Настоящая фамилия его — Цитрон. Окажите мне услугу, примите этого типа. Быть может, вам удастся всучить ему ваши злосчастные шрапнели?».
ВСЕПОБЕЖДАЮЩАЯ УВЕРЕННОСТЬ
Сам Игнатьев поначалу отнесся к Ситроену и его планам весьма скептически:
«В мой кабинет вкатился энергичным шагом маленький человек лет сорока в безупречной черной визитке, с маленькой ленточкой Почетного легиона в петлице...
— Андре Ситроен! — назвал себя вошедший, оглядываясь вокруг себя быстрым беспокойным взглядом сквозь пенсне. Под рукой он держал громадную картонную папку для придачи себе, как мне было показалось, более солидного вида. ...Без всяких обычных для французов длинных фраз и комплиментов он разложил передо мной лист ватманской бумаги. — Вот тут, в левом нижнем углу, этот небольшой малиновый квадрат обозначает мой завод шарикоподшипников, филиал его уже успешно работает в Москве. А вот это, — он обвел пальцем громадный розовый прямоугольник, — это законтрактованная мной земля. Я предлагаю построить на ней большой завод по всем правилам современной техники и для этого жду только получения крупного заказа. Дайте мне ваше задание, и через шесть дней я представлю детально разработанный проект.
«Сладки твои речи, — подумал я, — а вот как покажу тебе чертежи нашей шрапнели, так ты тут и скиснешь». И я тут же передал Ситроену документацию.
...Точно в условленный день и час маленький человек с большой папкой снова вошел в мой кабинет.
— Вот мое предложение, — спокойно, но с всепобеждающей уверенностью заявил Ситроен, разложив передо мной план местности. — Сегодня у нас 9 марта. К 1-му августа завод будет построен.
Зная, что российские представители не раз страдали из-за недобросовестных партнеров, Ситроен предложил необычный ход. Чтобы русские имели полное представление о ходе работ, он стал ежедневно подробно фотографировать строительную площадку и передавать фотографии Игнатьеву.
Ровно через четыре месяца, как и обещал Ситроен, снаряды с его завода пошли на фронт. И качество его продукции было высочайшим — без единого процента брака!
К концу 1915 года снарядный голод в российской армии был преодолен. В 1916 году, не в последнюю очередь благодаря Ситроену, Россия получила такой запас боеприпасов, который не смогла опустошить даже в Великую Отечественную.
Организация!
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНЕ
Война, наконец, окончилась. Теперь Ситроен мог вернуться к осуществлению своей давней мечты — массового производства дешевых и практичных автомобилей. На всякий случай Андре решил посоветоваться со своим давним знакомым графом Игнатьевым. Услышав из уст опытного дипломата, что как минимум десять мирных лет Европе гарантированы, промышленник поделился своими планами:
«А что бы вы сказали, если бы я предпринял поход против этого господина?» — и он указал на противоположный берег Сены, где дымились трубы автомобильного завода Рено».
Вскоре ситроеновский конвейер заработал на полную мощь. Его машины привлекали покупателей баснословно низкой по тем временам ценой — всего 20 тысяч франков.
Он тратил кучу денег на рекламу. Однажды ночью весь Париж обомлел, увидев, как Эйфелева башня на всю свою высоту светится огромной надписью — «Ситроен» (125 тысяч электрических лампочек, самый большой рекламный щит в истории человечества). Он буквально фонтанировал своими идеями и «доводил до ума» чужие. Именно Ситроен сделал стандартом автомобилестроения цельнометаллические кузова, моторы на «плавающих» подвесках, покрытие кузова быстросохнущей нитрокраской, дизельные двигатели для грузовиков и автобусов.
Вершиной его таланта автомобилестроителя был легендарный переднеприводной автомобиль «Траксьон авант», выпускавшийся практически без изменений с 1934 по 1959 год и пользовавшийся бешеной популярностью.
Ситроен полностью реконструирует свои заводы, намереваясь ежедневно производить тысячу автомобилей. Он позволяет себе расслабиться — весь Париж полнится слухами о том, что знаменитый промышленник за день проиграл в казино миллион франков.
Но расслабился он очень не вовремя. Великая депрессия подкосила сбыт автомобилей. Может быть, Ситроен и преодолел бы экономические трудности, но тяжело заболела, а затем и умерла его любимая дочь. Это подкосило Андре Ситроена окончательно. Он умер 3 июля 1935 года.
Однако к этому времени его имя уже навсегда вошло в историю мирового автомобилестроения.